Саксофон, Столыпин, ёлочки (три вечера)

Вечер первый.

Колокола у метро звонят и звонят, люди идут и идут. Туда, сюда, туда, сюда. А колокола бьют и бьют, не останавливаются, прямо "в голову" ударяют мне! О, боже, дурею! Вдруг как заорут сигналы: скорой, полиции, простых машин. И вот они все звенят вокруг меня и во мне: колокола, машины, люди. 

На Сухаревской площади. Фото автора.

СбегАю от них в первое попавшееся здание. И что слышу? Живая музыка. Саксофон. Прекрасные тянучие плывучие ноты. ООО! Хорошо, но грустно как-то. Это в парфюмерном магазине музыкант играет для тех, кто пришел купить мыло и подышать эфирными маслами. Ничего-ничего, милый, ты еще будешь играть в Карнеги-Холл, но сейчас тебя сюда, ко мне отправили. Тяни, мелодию, тяни!

Саксофон среди парфюмерии. Фото автора.

Свет, цвет на улице опять. И уже не бьют "в набат" и не орут сигналы, только машины и люди в пробках еле дышат. Но дышат ведь. Будем жить...

Вечер второй.

Вечерняя Москва. Звучит, как газета. А вообще, все сверкает, сияет.

Иду на другую сторону Садовой-Сухаревской, которая к проспекту Мира ближе. Удивительно пустое Садовое. Как-то на этой стороне улицы более официально всё и пафосно, будто далеко от жизни. Даже вход в здания где-то высоко-высоко. Ну, ладно Таможня, ну, ладно Федеральная служба исполнения наказаний. Привет, Кирилл, работающей в этой системе, ой страшно аж стало, сфотаю-ка, для него здание. Будто не боюсь. Дальше там офисы, а вот и жилые дома пошли ... 

И даже дом, где жил Марк Бернес в одном ряду с ними (о, какое счастье увидеть его) тоже строгий, большой и ... будто говорит: "Не дай бог зайдете вообще"! Хотя, некоторые дома очень милые.

Витрина красивого магазина, там прекрасные красные цвета, овечки в обнимку стоят или сидят, не помню уже.

Из перехода, прямо на меня идет дамочка, в черной шляпе с широченными полями, вся в мехах черно-бурой лисицы, но всё со вкусом - ни много, ни мало, в самый раз. Опять очередная фея проплывает мимо меня, ах!

Ёлочка, а у нас-то ёлочка на районе! Красота. И стоим мы, вместе с таким же одним дурнем романтичным и фотаем её. Гы.

Пять машин полиции подряд стоят в пробке и мигают, как гирлянды. 

А вот, в кафе Волконский, ёлочка из ярких пряников и разноцветных печенюшек. Дальше, в витрине магазина, плакат С Новым годом. Помню, как любила рисовать дома, на стекле. И мама всегда разрешала. Какое было счастье.

А вот, кстати, и вчерашние мои, ночные крокусы. А когда их рисовать, только ночью. Люблю вас!))) Берегите себя!

Вечер третий.

Гуляла и слушала аудиокнигу о Столыпине (готовлюсь к контрольной по истории). И так, оказывается, Москва подходит к этому. Идешь по переулкам, улицам, а они все про него. Кажется, что сейчас выйдет навстречу Петр Аркадьевич, пойдем с ним рядом, будем говорить о чем-нибудь. 

Думаю, о музыке. Например, он - о Мусоргском, а я, о ком нынешнем русском, ему расскажу? Об Эдуарде Артемьеве, может? Ой, вернусь обратно, в начало двадцатого века. Располагает московская архитектура к этим мечтам.

Зашла домой и скорей, как секретарь Столыпина записывать мысли из книги, чтобы не забыть.

"Не подчинять экономику политике!" - записала столыпинские слова в свою тетрадь. Буит сделно! ))) Эх, хорошо сказал. Как про сейчас. Да и вообще, у него стока мыслей толковых. Из школы почти ничего не помню. 
Люблю его. Вот так вот, туваришы. 

А художники-то рядом

Вечер. Пятница.

Во дворе сидит бабушка на лавочке, внук лазает по дереву. Она ему кричит, что это делать не надо. До чего они договорятся, уже не знаю, ушла от них. Похоже, внук скоро огребёт.

На улице тихо, сухо и тепло. Отлично прямо.

Хоть еще застала светлое время. Оказывается, по белому свету тоже тоскуешь. 

Девушка идёт с футляром за спиной. По-любому контрабас. Такой большой чехол! Как она его несет? Худенькие ножки торчат из всего это «сооружения».

О, понеслось, русским духом пахнет, как говорит известный на Свердловской киностудии, художник по гриму, Лёля Сумская, чутко разбирающаяся в разновидностях спиртного. Эх, Лёля, сколько там нынче спирта на службу выдали? И не говори, не нать! Как мы ржали вечно в твоей гримерке! А она была не только в шикарных гримвагончиках. Бывало, что и на улице ты актрисам кудри завивала, прямо на дороге, хер знает где. А у собачьей будки сидели, помнишь? Мы еще решили, что работа у нас собачья. Обнимаю тебя, красопета моя! Кто увидит Лёлю, зачитайте там ей моё письмишко, обнимите за меня.

Вот мужичок равняет руками глину у стены театра, а кто-то у другой стены изучает афишу. И вот, что интересно, кто театр строил, не пойдет в него. Вот почему так? Потому что ему некогда, он дальше пошёл строить.  Нам делать не хрен, мы стихи пишем, по театрам шастаем. А вообще, может, мужичок этот придет с работы и будет рисовать на ватмане. Чё это я.

О! Банки, нет кастрюли кофе и чая! Смотрят на меня с витрины кафе.

Здравствуй, Малый Головин, здравствуй дом, где жил мой друг Чехов. Это было еще вначале его творческого пути, всё больше докторИл тогда. «Лечу и лечу. Каждый день приходится тратить на извозчика больше рубля. Купил я новую мебель, завел хорошее пианино, держу двух слуг, даю маленькие музыкальные вечерки, на которых поют и играют». Кусочек из письма его. А теперь тут какое-то офисное холодное здание и только маленькая табличка говорит о том, что он здесь жил в 1881-1885 годах. Сфотала окно. Антон Палыч явно смотрел из него, по крыльцу этому ходил, на эти стены опирался.

Магазин для художников, а напротив музей народной графики, надо будет сгонять туда как-нить. 

Вот он музей народной графики. Фото автора.

Пока – в магаз. Сколько тут всего красивого, но он какой-то неживой. Ох и цены, разведала, пойду дальше.

Вот это тачка в чеховском переулке. Да ... этот извозчик сейчас тоже побольше рубля возьмет.

Так не хочу идти на шумные бульвары, прошлындаю по Костянскому переулку и по Уланскому. Парень стоит, пьет пиво и курит. Спрятался. Стыдно ему или видеть никого не хочет.

О, школа окружена забором, будочка охраны стоит, так и хочется понять, что за объект. Видимо, по тому, что центр, так её охраняют. Не, ну реально, как спецобъект.

Гостиница «Уланская». Туда не хочется и не манит. И на фиг написала даже про неё.

Здравствуй, проспект Сахарова, и вот я уже на другой его стороне. Всё дворы перекрыты, забиты, закрыты - нигде не пройти, приходится вернуться на бульвары.

- Ой, я уже оттуда ушла, можешь оставить её в верхнем ящике стола, меня отпустили, я уже не вернусь, - вещает в телефон светловолосая худенькая девушка, на высоченных каблуках. Устала, идет с работы. Да, сними ты эти ходули, ну, реально, легче же зашагаешь!

Опять банк ВТБ 24, сто метров длинной, измерила шагами специально, уф, главный офис что ли?

Ювелирный салон, национальный банк «Траст», стоит машина «Торты и выпечка на заказ», кафе «Кружка», киоск Пресса, копицентр "Маякопия", тут же свадебный салон почти в подвале,  машин гора, не в тему припаркованных. Всякой херни. 

Перехожу улицу не на переходе. Это для часа пик и центра нормально. Ой, какой же это переулок-то, он мне так нравится ещё, ну, параллельно Чистопрудному идет, ну, как его?! Долбанный склероз, я же тут ходила уже. Там сейчас еще рыцарь на доме будет. А, Гусятников, милый Гусятников!

Вот территория посольства Швейцарии, вся в стройке и колючей проволоке, а по ней ток! От мух что ли? Да почему же, я бы тоже туда пролезла. Я бы и в Швейцарию сгоняла. А вот мне раньше казалось, что если ты в посольство зашел, ты уже в стране сразу очутился. 

О, домик, мой любимый старенький одноэтажный домик, там горит свет! Снесут они тебя скоро, ей бог, снесут.

Еще летом там была. Сейчас там такая темень, не получилась фотка. Фото автора. 

Женщина прошла, песенки поет, наш человек! Темнота такая, а она идёт, поёт.

А вот и рыцарь на доме, привет тебе, красавец. Просто на доме такой рыцарь себе завис. Сегодня как раз этимологию слова "рыцарь" разбирала по контрольной по современному русскому.

Еще один магазин для художников, арт-маркет «Красный карандаш», а схожу-ка тоже, пошла уже такая мазута, надо идти. А, я тут тоже была, ээээ. Сколько же всякой красоты: слоник деревянный, головы античных дев, дядечка краску выбирает долго и разговаривает по телефону, переводит кому-то двенадцать тысяч, коричневые пастельные  карандаши с название "Соус", краски, кисточки, парни в красных фартуках.

- А вам колонок троечка на короткой или на длинной? – кто-то спрашивает кого-то.

Не, тут хоть простой карандаш, да тянет купить. Увидела количество простых карандашей, охренеть!

- А вам для графики подобрать? – а это уже меня парень-продавец спросил.

- Я даже не знаю, это графика называется, да? Карандашами рисовать? 

- Ну, да.

Посоветовал, взяла ведь. И бумагу для черчения, и точилку, и карандаш, простой, большой, мягкий. И карандаши акварельные. И книгу про то, как рисовать цветы. Неча выпендриваться. Я же люблю цветы? Люблю, вот и начну с них. Надо с того, что полегче. Айвазовский, Рембранд, Гоген им! Подумаешь. Цветы я буду рисовать, цветы!

Пошла обратно. В посольстве Казахстана огоньки, там явно еще есть гостиница. Вот этот номер точно для тех, кто приезжает. Уютненько. А это, наверное, кухня. Все чисто, посуда перевернута, аккуратно сложена, ножики лезвиями вверх. Ого. Как в операционной. А чё там ножики вверх? Не помню.

Казахстан напротив Швейцарии. Когда они еще вот так тесно пересекутся в жизни. А интересно. они вообще заходят друг к другу, чаёек там попить или моя твоя не понимай? Но вот на углу швейцарского посольства стоит кучка мужичков, выглядят они, как пленные немцы, после Второй Мировой. Чё они тут делают. А может это казахи? Пришли на чай, а там пока ток отключают из проводов, пока то сё.

Ой, какой хороший Гусятников! А может это от того, что стемнело или от того, что я позволила себе свою мечту исполнить – купить что в магазине художников. Не, ну Садовая-Черногрязская хоть и потемнеет, ни хера так не хороша.

А! Это что за испанская лавка, а там, на стене нарисован бекон огромный, с прожилками, бокал вина. Так и тянет зайти, там по-моему не только кафе, а еще и магазин. Но, "испанские" парни вкручивают лампочки на входе. Ладно, в другой раз.

А еще мне нравится, идешь по этим милым старым переулкам, домики маленькие такие, и, бац, подъездик невзначай, и люди там живут, и шторки красивые, и потолки с лепниной. Жизнь идёёт.

А, ручки-то уже мерзнут. Ошибка была снять перчатки. Наде-вай. Переходим на другую сторону Мясницкой. Самса – сорок пять рэ, булочка «Веснушка» с заварным кремом и изюмом (во ввернули название) - тридцать пять рэ. Какой милый киоск с едой напротив киоска с прессой. В этот раз выбрала фото еды, хотя и вредной. Смотрю на неё теперь, как на музейный экспонат.

А вот эту часть перехода когда-нибудь, сука, отремонтируют? Четыре месяца за ними наблюдаю – никакого движения.

Ох, как интересно трепятся две женщины сзади меня, и чё им не по пути со мной? Мне неохота идти в их сторону, поздновато уже. Прощайте, деваньки, вы уж разберитесь там сами.

Иду посвистываю. Селивёрстов переулок. Студия прически Владислава Лисовца. Так вот ты где? А мне-то что, собственно? Я не его фанат. Ну, полон его салон недоделанных женских голов, кто в полотенцах, кто в краске, кого стригут. И что? Как что, только поняла. Кризиса нет. Если салон Лисовца полон, деньги у народа есть. Да здравствует красота!

А на Сретенке красоту огоньками выложили в небе, ну растяжки небольшие такие через улицу. Когда они успели?! Душа радуется.

Опять этот магазин, в котором бананы за семьдесят рублей и вообще всё дорогое. И такой он неуютный. Вот он, наверное, только иностранному туристу будет в радость. А может и наоборот, они же не дураки. Почему нет путних продуктовых магазинов в центре. О, да я конкретно ворчу сегодня!

Опять бар «Крейзи» орёт на всю улицу музыкой. А какие надписи у них, оказывается, на окнах: «Порви ночь, отключи мозги, в каждой девчонке своя крейзинка». Да, с этим по-моему у них все ок.

На скамейке, у дома, сидит парень, я его зовут Серёжа, он немного не такой, как всё, но мне он кажется нормальным. Поет чё-то, говорит сам с собой, ну, почти как я.

Всё, конечная, я пришла к своему нынешнему дому.

День книгочея, Шапкин, Чехов и песня про "нету смысла"

О, меня же сегодня «Библио-Глобус» приглашал на «День книгочея». Там еще скидка 25% сегодня. Ну, в смс так написано было. Пойду, проверю.

В половине пятого уже темнеет. Оказывается, мне это не нравится. Опять я, как «броненосец в потемках» пойду. Что делать, других же улиц нету, и неба тоже. Погнали наши городских на те, что есть. На улице теплыыынь!

Пошла по дворам, через Последний переулок, а хорошо тут, спокойно, мужчина с огромной черной мохнатой собакой навстречу и женщина, со светлой собачкой чуть поменьше. 
Какой Сретенский бульвар блестящий!

Репетиция оркестра кинематографии на Сретенке идет вовсю, поют там они чё-то, вместе так все сгрудились. Почему-то в голове «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих!»

Засмотрелась, чуть не прошла мимо, во время свернула. Чё-то я стала чаще задумываться, мечтать. Так не бывало раньше. Года три назад всё под контролем было. А, может, и правда, все, кто пишет, немного ку-ку? Ну, есть такое, наверное. Я чую.

Милютинский переулок, люблю тебя! Тут как-то тихо, уютно и красиво. Вон,  дядя с ведром и веником просквозил, ща где-то порядок наведет, а вот тут «Расчесошная», класс, да? Каково? Звучит?! Расчесошная, булошная, рюмошная …

Следом, французский лицей им. А. Дюма. Раньше, в девятнадцатом веке, тут была гимназия для девочек. 

А вот какое-то кафе «Даблби», поскольку я английский не учила никогда, то только догадываюсь, что это значит. Уютная, с виду, кафешка. И там, похоже можно лежать за столом, судя по тому, что я увидела в окнах. 

За ней – кафе под названием «Московские каникулы», а следом, их слоган -  вино, еда, пиво. Вот такие бывают каникулы! Ну, и похоже кафе на столовку советских времен. 

Идем дальше, Московско-Парижский банк. Еще один французский островок на Милютинском.

И тут, оппа, так, невзначай, выходишь на Мясницкую улицу. Что там такое красное красивое на здании? А, это отсвет от табло, на котором курс евро и доллара показывают. Хоть как-то инфляция с девальвацией украшают город. 

Ой, какой красивый особняк, а там внутри машина стоит и он всегда, кстати, закрыт почему-то. Его бы людям показать. Какой-то там подпольный куркуль живет, ей бох!

Светофор, вон, опять мне кричит: «Эй, барышня, че стоим, кого ждем, дуй, давай!» Прошла, а дальше, на тротуар не пройти, машины плотно припарковались. Женщина подошла ко мне, спрашивает, где здесь «Библио-Глобус», а я пишу в телефоне, сейчас не помню, по работе что-то, и показываю рукой в сторону магазина, даже не взглянув на человека. Так он в двух шагах. Обнаглела или, как говорит моя дочь «замосквИчилась».

Вот и книжный! Народуууу, мать моя-женщина, как в метро. Тот же дед-академик, что и раньше, (он там часто) сидит за столиком и, уже какому-то забулдыге, объясняет, как он преуспел в науке, как можно быстро обобщать, запоминать и др. и пр. Тот чё-то мыкает, бекает в ответ. А вот академику все равно что ли с кем говорить, а?

Смотрю по полочкам, вижу книгу уважаемого мною, Андрея Максимова. Ну и название – «Книга для тех, кто перепутал себя с камнем», психофилософия. Забавно, но взять не захотелось. Вообще, в магазине так душно, звучит противная псевдомедитативная, напоминающая, почему-то ирландскую, но скорее, просто долбящая в мозг, музыка. Я конечно не уйду, это чё должно случиться, чтобы я из книжного ушла! Терплю.

В разделе «Философия» много молодых людей, ой пробежал композитор Журбин, мама поэта Сергея Шапкина (а вы тоже его не знаете?) сидит за столиком. Не дай вам бог задать ей вопрос или посмотреть на книги сына, которые она любовно разложила. Я случайно посмотрела. Началось! Да мой сын, да он не то, что вы думаете (я еще ничего не подумала!). Да вы ж наберите в интернете, только не спутайте, он не просто Шапкин, он Шапкин Азов, да не тот Азов, что вы подумали, он Азов наш, азовский. Блядь, она меня достала, цыганушка какая-то. Улыбаясь, я, как Майкл Джексон, пошла он неё лунной походкой.

О, другая женщина выбирает тщательно, на моей любимой полочке Михаила Ефимовича Литвака. Взяла две книги. Захотелось ей руку пожать. Литвак, как всегда, в самой заднице лежит. На первом месте - что-то типа "Как остервенеть", " Как выйти - быстро, качественно и дорого". Без комментариев.

Книги все не по порядку, хаос полнейший, кто где? И тте тут же Рубина, и тте Петрушевская, и  Аксенов. Теперь понятно, почему здесь очередь в справочную. А кто там внятно может что-то объяснить? Тока автомат.

- Женщина, а где у вас садоводство? – умоляет продавца дедушка.

- Не ко мне, это вниз, там, где банкомат есть информационный отдел, там скажут.

Она на него даже не глядит, как я на улице с той женщиной.

- Я там уже был.

Она снова повторяет слово в слово и сбегает от деда.

- Не могу найти биографию Рахманинова? - уже другой человек к другому продавцу.

- Да вон же она, - продавец лихо забирается по лестнице до самой верхней полки и из хуева-тутуева угла достает Рахманинова.

- А, запрятали?!

- Нужно мне это! Прятать еще от вас. Больно надо, - продавщица, ворча уходит.

Спускаюсь вниз в поисках журнала «Искусство кино», там с моей любимой Любой Мульменко интервью. Журнала нет, но зато идет какая-то встреча с читателями. Люди, камеры, фотографы (они не люди, они на работе), батюшка там среди них. Слышу: «Знаете, чем человек отличается от червяка?» Пауза. Никто не отвечает. «Червяк не может встать на колени». На хер, на хер, бегом отсюда.

О, а вот и книги по садоводству, банкомат и информационная будка и усталый голос дедушки: "Так вот где они!"

У выхода слышу знакомый голос. Ну, славбог, хоть одно веселое лицо – Юлий Гусман. Понаблюдала за ним. Ходит, рассматривает полки с книгами, руки в карманах. Некогда мне Гусман, ухожу уже, давай, забегай, увидимся, будь!

А это что? Очереди в кассы, одна, две, пять очередей! «Куда уехал цирк, он был еще вчера, и ветер не успел со стен сорвать афишы. И больше не горят его прожектора, под куполом оркестр его не слышен». Вот захотелось мне петь, вот простите. Видимо, это нервишки.  После трехчасовой прогулки у меня уже ку-ку. Пойду посмотрю новогодние всякие хреньки, сувенирчики и все такое. Потом встану в очередь, ну, не готова я еще, не готова. Поглазела, клёво.

Устала. А, вот же еще, что главное-то - купила книгу друга моего Чехова «Остров Сахалин» и почтидруга Достоевского «Дневник писателя», за всё 261 рупь! Точно, скидки-то есть. Но, правда, у ФёдМихалыча – избранные главы, но всё равно, класс. Душу греет.

А вообще, на одежду, бижутерию, на тушь и крема всякие, я не могу легко деньги тратить, то есть трачу, но сердце кровью обливается. А вот книги, это, как с добрым утром.

Всё, вышла, уф, свобода, дышать можно. Хихи, сказала она, находясь в центре Москвы! Ну, вы понимаете, какой тут воздух.

Дорога обратно. Двое парней впереди идут и громко разговаривают о том, что они сейчас должны выйти на Чистые пруды. Один говорит, туда, другой - не туда. Все-таки решили пойти, но не в ту сторону. Эй, дурни, поверните направо! Ой, Анжела, отчипись от них. Умные ж люди, да и тут недалеко, мотанут круголя и вернутся.

Радио врубила. Это надо слышать: «Но нет и не надо, мне не надо и нету смысла, хватит обжигаться об искры в пламени лет. Нет, не надо, мне не важен ход его мыслей, я руку протяну и так близко он, кажется мне, но нет мне не надо…» Вот чё она хочет? Ну, нету смысла. И ход ее мыслей мне тоже непонятен. Короче, неееет, не надо!

Потом рассказали смешнюшку: «Здравствуйте, Вы позвонили в военкомат. Если вы хотите служить — нажмите звездочку, если не хотите — нажмите решеточку». Гыгы. Разрядка какая-никакая.

Ой, как красиво светится перекресток, и бульвар.  и кафе рядом. А вот это что? Антиквариат. Ангелочек такой на пузе лежит себе голенький и заяц серебряный рядом. Бохема.

На православном храме цифра три. Вот вроде храаам, но и он уже кем-то посчитан, вот тте циферка 3, храм, следующий.

На тротуаре надпись сбербанк, вот падлы, везде свою рекламу суют. На тебе! Наступила на нее, пошла домой. Не, а чё они ее мне на дороге разложили, я не специально. 

Ну, вот и всё на сегодня. Здравствуй, двор!

Малый круг

Выгоняю себя на улицу. Выгнала. А когда вот так вот, то идти никуда не хочется. Говорю: "Просто иди вперед, иди, я сказала!" И тогда делаю "малый круг кровообращения" направо - иду с Большого Сухаревского переулка, на Даев, до проспекта Сахарова, по Сретенскому бульвару, на Сретенку, по ней и обратно на Большой Сухаревский.

На Даевом какая-то выставка картин, люди общаются, пьют что-то из бокалов, разговаривают. Окна здоровые, всё видно.

О, как круто, на возвышении, у входа в огромнейшее здание офиса Лукойла, стоит охранник. Форма еще какая-то у него крутая, особый отряд спецназа по-любому, причем не русского. И по лбу "красной строчкой" бегут слова: "Никто не пройдёт! Поял?!" Эх, ушла из дома, витая в облаках, забыла фотик взять, такой кадр пропал. Но ничего, он в моем сердце.

В магазине на Сретенском бульваре целая витрина телескопов и микроскопов. Никогда такое не видела. Вот так запросто они там, как помидоры.

Народ бухаеееет. Только среда, а уже три кафешки по дороге и все забиты компаниями, и они уже пьяные, судя по речам и движениям. А еще и восьми  нет.

На Сретенке есть такой прекрасный особнячок, и там, на втором этаже горят огни, и люстры красивые, и шторы, и так романтично. Присматриваешься, это сбербанк. Хочешь ходить каждый день в дворянский особняк? Вот тте нате, пожалста!

Столько людей без верхней одежды на улице стоит. Это всё куряшки-бедолаги. Будто живут рядом, выскочили на улицу ненадолго, посмолить тока.

- Серега волнуется, Серегу это беспокоит, Серегу это не устраивает, - говорит по телефону один такой курящий в свитерочке. (одним предложением три глагола про Серёгу выдал, будто диктант какой диктовал).

Зашла в мясную лавку, во дворе, два студента за мной. Думаю, ба, новости, студенты в мясном магазине! Купили фанту, ушли.

Чуть дальше, на Садовом-Сухаревском, стоит трехэтажный, небольшой такой домик. Там по-любому дизайнеры-художники сидят. Тянет меня туда. Ну, пустите меня к себе, а, ну, хоть глазочком глянуть дайте, что там у вас! Ну, что вам стОит! Так загадочно и интересно там всё выглядит. Чё они сейчас творят? Что это за круги такие огромные?

Так и пошла ни с чем.

Час прошёл. Все-таки хорошо, что прогулялась, даже и по малому кругу. 

Не-НеГлинка мне сегодня

Перед прогулкой устроила в коридоре, дома, фотосессию, попросила соседскую бабушку меня сфотать, в полный рост, вечно некому это сделать. Вот она, маковка, взяла смартфон в руки, и айда, как из пулемета строчить. Молодец, в её семьдесят семь лет, так ловко с этой хренью обращаться! Ай, молодца, бабуля, с первого раза получились фото. Я на минуту подумала, мож, и не ходить уже никуда, итак нормально всё, да и настроения чё-то не айс. Но надо.

Показываю бабушке, вон там кнопочка. Где? Непонятно. Фото бабы Нади Романовой.

А на улице сера! И серо, кстати тоже. Короче, вонь стоит на всю округу, помню по химии опыты были, так вот тут так же пахнет, у меня аж «аллергичный нос» пробило!

Лавку братьев Караваевых я скоро буду называть лавка братьев Карамазовых. По-моему я не первая. Но мне сейчас кажется, что это придумала я. Вообще, они совершенно напрасно сейчас прозрачную свою дверь открыли на всю улицу, я чуть с будущим не встретилась. Херакс, и Ленского не стало!

У паренька из-под куртки торчит шарф, очень креативно смотрится.

Какой красивый Последний переулок, если на него снизу вверх смотреть, с Трубной. РомантИк! 

На перекрестке двух Кисельных переулков и Рождественки стоит "дэпээсник", поднял жезл вверх, никого не пускает, да там и не рвется никто, по рации ему поступают команды, он кивает, говорит «Есть!».  Навстречу ему идут два мужичка, спрашивают: «Чё, генерал едет?», тот кивает, парни опять: «Привет ему!», снова кивок. С Большого Кисельного, пересекая Рождественку, едет автомобиль с мигалкой, "дэпээсник" вытянулся, приложил руку к виску, рапортует. Батюшки святы, как тут всё строго, в этих переулках, надо валить.

Дяденьки на доме висят, ремонт фасада делают. Институт востоковедения, фонарики. На столбах горят огни в форме снежинок. Кто их меняет? Вот недавно цветочки были. Это же залезть туда надо, это ж целая история. Забота о красоте города. Чё-то я язвлю. Надо посмотреть по сторонам. 

Вот она, Строгановка, родная. Не знаю, почему, не спрашивайте, тянет меня туда, к художникам, и всё тут.  Они здесь табунами ходят забавные, с разноцветными волосами, с огромными папками. Мне они так нравятся. Папки эти. И художники, конечно, ну, вы уже поняли.

Строгановка, она же архитектурный институт.

Помню, я в музыкалку носила папочку с Бетховеном, такая радость была!  Вот и сейчас если бы можно было, я бы зашла туда, я один раз там была, меня пустили охранники. Просто погуляла. Но теперь я решил зайти в магазин их, который рядом, архитектурно-художественный. Просто постояла, послушала, чё они говорят. Гы, будто, я тоже художник, думаю, какие же краски мне выбрать. Я даже бумагу потрогала разную, правда, не поняла ни хрена, ну, то, что дорого там, это поняла.

Вид на Кузнецкий мост.

Кузнецкий мост тебе, товарищ! Приветствую, он мне больше Арбата нравится почему-то. Сегодня тут тихо, никто не поет, но, как всегда, многолюдно. Отель «Савой», сразу вспоминаю фильм с Владимиром Стекловым. И вообще, хочу туда вовнутрь, в этот отель! Какая-то там таинственная жизнь, по-моему, идет. Вот про что роман получится увлекательный.

Два пупса охраняют Центральный банк Российской Федерации. Увешаны  автоматами, дубинками, рациями, еще какими-то прибамбасами. Важно так стоят, но ощущение, что если случись что, им повернуться-то даже неудобно будет, не то что бежать.

В банке «Восточный», на Неглинной, стоит небольшая скульптура рыцаря, вылитый Дон Кихот. Может, потому, что я как раз дочитываю этот роман, мне уже мерещится везде этот хитроумный идальго? Не, ну он там есть, правда, тока фотать неохота сегодня. Вообще, сегодня многое неохота.

Не-не-не-НеГлинка как-то мне сегодня. Хотя, хорошо так, спокойно. И департамент культуры Москвы на месте, и мощеная мостовая хороша. Ой, в кафе, объявление про ланч, а я прочитала на свой лад, как знаете в деревне сказали бы, например, «ланч-от, Петровна, 159 рэ».

Если вы меня поняли, конечно, а то я так объясняю сегодня… Зашла в банк один, рассказала, что хочу, два раза объяснила, меня консультант не поняла, я говорю, дайте того, кто меня поймет. Дали. Извинилась потом перед девушкой, за то, что мы с ней не поняли друг друга. Ну, так, на всякий случай извинилась. 

В магазине "Магнолия", в Колокольниковом переулке, мужичок, с фингалом под глазом и ароматом, перебивающий весь сероводород над городом, протягивает кассиру мелочь:

- Двести пятьдесят три рубля.

- Точно?

- Да.

Кассир-парень считает, не хватает десяти рублей, мужичок роется, достает мелочь - рубль, рубль, два, еще два...

- Вот, - руки трясутся, волнуется.

- Не хватает три рубля.

- Я занесу, братан.

- Чтоб занёс, - выговаривает ему, протягивает бутылку водки.

Иду домой, с голубцами и мандаринами.

Здравствуй, современный русский язык. Сейчас сделала  два первых задания по нему и поняла, что много ударений я не там ставила, блин. Например в словах – танцовщица, ходатайство, коклюш, жалюзи, завидно, начался… да до хрена не так говорю! Хорошо, что слово "коклюш"  мне почти не пригодится. 

Засим, прощаюсь, страшно перечесть.